«Нью-Йорк таймс» – травля, нетерпимость, увольнения

На страницах этого блога не раз поднималась тема нетерпимости в Америке, принявшей в последнее время опасную форму. Эта нетерпимость создана либералами, которые любого несогласного со своим мнением немедленно называют расистом, нацистом, мракобесом. Масса образованных, культурных американцев опасаются вступать в споры на темы, которые еще недавно считались безопасными – угроза потери работы совершенно реальна.

Люди консервативных взглядов предпочитают скрывать их, находясь в кругу коллег. Руководители больших корпораций, чтобы обезопасить свою деятельность, становятся на сторону экстремистов, щедро финансируют их деятельность. Америка тяжело болеет, но эта болезнь является лучшей и, возможно, необходимой демонстрацией того, что из себя представляет настоящий социализм, неизбежной составной которого является подавление инакомыслия и насилие.

Не все молчат. В консервативной прессе звучат голоса тех, кто отказывается принять новую реальность. Но выступление вчерашнего редактора отдела «Мнение» в газете «Нью-Йорк таймс» Бари Вайс – стало первой громкой жалобой слева. Вайс покинула свой пост, потому что ее центристские взгляды превратили ее в объект безостановочной травли. Эта атмосфера царит в газете, которая позиционирует себя как золотой стандарт журналистики.

Бари Вайс, выпускница Гарварда, до прихода в «Таймс» работала заместителем редактора отдела книжных обозрений в «Уолл-Стрит джорнэлл». Она – автор книги «Как бороться с антисемитизмом». Газета «Джерусалем пост» назвала Бари Вайс «седьмым по важности представителем еврейского народа». Журнал «Вэнити фер» назвал ее «звездой жанра редакционной статьи». Ниже приводится полный текст ее письма издателю газеты – Эй.Джи. Сульцбергеру.

«Дорогой Эй. Джи.,

С печалью пишу вам, чтобы сообщить: я покидаю «Нью-Йорк таймс».
Три года назад я приступила к работе в газете с чувством благодарности и оптимизма. Меня наняли с тем, чтобы привлечь на ее страницы тех, кто не появился бы на них сам: начинающих писателей, центристов, консерваторов и других, кто в силу своих взглядов не считал «Нью-Йорк таймс» своим домом. Причина этой инициативы была ясна: неспособность газеты предвидеть результаты выборов 2016 года показала, что у нее нет четкого представления о стране, жизнь которой она описывала. Дин Баке и другие неоднократно признавались в этом. Задача отдела «Мнение» заключалась именно в том, чтобы помочь исправить этот недостаток.

Для меня было честью участвовать в работе, которую направлял Джеймс Беннет. Я и сейчас горжусь своей работой и как автора и как редактора. Среди тех, кого я помогла привлечь на наши страницы: венесуэльский диссидент Уилли Артеага; иранская чемпионка по шахматам Дорса Дерахшани; гонконгский христианский демократ Дерек Лам. Также: Аян Хирси Али, Масих Алинежад, Зайна Арафат, Элна Бейкер, Рэйчел Денхолландер, Матти Фридман, Ник Гиллеспи, Хизер Хейинг, Рэндалл Кеннеди, Джулиус Керин, Моника Левински, Гленн Лоури, Джесси Сингал, Али Суфан, Хлои Валдари, Томас Четтертон Уильямс, Уэсли Янг и многие другие.

Но уроки, которые должны были последовать за выборами, – уроки понимания других американцев, необходимости сопротивления трайбализму и важности свободного обмена идеями в демократическом обществе, усвоены не были. Вместо этого в прессе, и особенно в этой газете, возник новый консенсус, что де истина является не результатом процесса коллективного поиска, а ортодоксия, известная просвещенному меньшинству, чья работа – информировать всех остальных.

Твиттер не входит в редакционную коллегию «Нью-Йорк таймс». Но Твиттер стал главным редактором газеты. По мере того, как газета принимала этику и нравы этой платформы, она сама становилась чем-то вроде театральной площадки. Сюжеты выбирались и подавались таким образом, чтобы удовлетворить самую небольшую часть аудитории, вместо того, чтобы позволить любознателной публике читать о мире, а затем делать собственные выводы. Меня всегда учили, что перед журналистом стоит задача сделать первый грубый набросок истории. Теперь история стала еще одной эфемерной субстанцией, которой придается та форма, которая соответствует требованиям предопределенного сюжета.

Мои собственные отступления в зону неортодоксального мышления сделали меня объектом постоянных издевательств коллег, несогласных с моими взглядами. Они назвали меня нацисткой и расисткой; я научилась игнорировать замечания о том, что де я «снова пишу о евреях». Нескольким коллегам, проявлявших ко мне дружелюбие, крепко досталось от их сотрудников. Моя работа и я сама открыто подвергались унижениям на виду у ведущих редакторов в офисном интранете – Slack. Некоторые коллеги настойчиво требовали, чтобы меня выкорчевали из компании, чтобы она стала, наконец, по-настоящему инклюзивной, в то же время другие ставили имоджи в виде топориков рядом с моим именем. Некоторые сотрудники «Нью-Йорк Таймс» публично называли меня в Твитере лгуньей и мракобесом, не опасаясь последствий устроенной ими травли. Они ничего не боялись.

Но у всего этого есть свои названия: незаконная дискриминация, враждебная рабочая среда и вынужденное увольнение. Я не юрист. Но я знаю, что это неправильно.

Я не понимаю, как вы позволили продолжаться такому поведению в вашей компании, на виду у всех сотрудников и читателей газеты. И я определенно не могу понять, как вы и другие руководящие сотрудники «Таймс» не вмешивались в происходящее, хотя в то же самое время наедине хвалили меня за мужество. Выход на работу в американскую газету человека центристских взглядов не должен требовать храбрости.

Я хотела бы сказать, что мой опыт был уникальным. Но, если по-честному, то интеллектуальное любопытство, не говоря уже о готовности рисковать – стали невыполненным долговым обязательством «Таймс». Зачем редактировать спорный для наших читателей материал или писать что-то смелое, если оно затем должно будет пройти удушающую обработку для достижения идеологической кошерности, в то время как мы можем обеспечить себе безопасность положения (и количество кликов), публикуя нашу 4000-ю передовицу о том, что Дональд Трамп представляет собой не имеющую аналогов угрозу для страны и мира? Самоцензура стала нашей нормой.

Вот действующие теперь правила «Таймс». Если твоя идеология соответствует новой ортодоксии, ты и твоя работа не подлежат контролю. Все остальные живут в страхе перед готовым разразиться интернет-ураганом. Смертоносный сетевой яд приемлем до тех пор, пока он нацелен на правильный объект.

Редакционные статьи, которые легко можно было опубликовать всего два года назад, теперь доставили бы редактору или автору серьезные неприятности вплоть до увольнения. Если статья воспринимается как потенциально способная вызвать негодование в самой редакции или в социальных сетях, редактор или автор будут избегать ее публикации. Если редактор чувствует себя достаточно уверенно, чтобы предложить ее для публикации, то ее быстро отправят в безопасное место. И если время от времени редактору удается опубликовать материал, который не проповедует в открытой форме прогрессивистские идеалы, то это происходит только после того, как каждая строчка тщательно приглажена, согласована и оговорена.

Газете потребовалось два дня и увольнение двух сотрудников, чтобы сделать заявление о том, что статья Тома Коттона* «не соответствовала нашим стандартам». Мы приложили примечание редактора к репортажу о поездке в Яффо вскоре после публикации, поскольку автор не сумел «затронуть важные аспекты жизни Яффо и ее историю». Но до сих пор ничего не добавлено к подхалимскому интервью Шерил Стрэйд с писательницей Алисой Уокер, гордой антисемиткой, верящей в ящеров-иллюминатов.

Газета фактов все больше и больше собирает факты о жизни обитателей дальней галактики, чьи интересы максимально далеки от жизни большинства из нас. Это галактика, в которой, если взять только несколько недавних примеров, советскую космическую программу хвалят за ее «diversity»; оправдывается раскрытие имен подростков во имя правосудия; в перечне худших кастовых систем в истории человечества в одном ряду стоят США и нацистская Германия.

Даже сейчас я уверена, что большинство людей в «Таймс» этих взглядов не придерживается. Но они боятся тех, кто придерживается. Почему? Возможно, потому что верят, что конечная цель стоит этих жертв. Возможно они думают, что кивок согласия защитит их, в то время как главная монета нашего царства – язык – будет все больше девальвировать в расчетах за отмывку бесконечного списка благородных целей. А возможно, потому, что в этой стране миллионы безработных, мечтающих о любой поденке.

А, может быть, это происходит потому, что они знают, что в наши дни газетчик не снищет похвалы, отстаивая принципы. Напротив, он еще может стать живой мишенью. Они не так глупы, чтобы писать в Slak, поэтому пишут мне в частном порядке о произросшем в газете «новом Маккартизме».

Все это предвещает большие проблемы, в первую очередь для молодых авторов и редакторов независимых взглядов, которые сейчас внимательно просчитывают, что им нужно делать для продвижения карьеры. Правило первое: высказывайте свое мнение на свой страх и риск. Правило второе: никогда не заказывайте статью, дух которой может вступить в противоречие с общим мнением. Правило третье: никогда не верьте ни редактору, ни издателю, которые призывают вас двигаться против течения. В конце концов, издатель уступит давлению толпы, а редактор либо устанет ото всех этих хлопот, либо займется чем-то другим, а вы останетесь у разбитого корыта.

Однако для молодых авторов и редакторов, все таки, есть одно утешение. Хотя такие издания как «Таймс» и другие некогда значительные институты журналистики предают свои стандарты и теряют собственные принципы, американцы по-прежнему хотят слышать объективные новости, глубокие мнения и искренние дебаты. Я слышу это каждый день. «Независимая пресса не является либеральным, прогрессивистским или демократическим идеалом. Это – американский идеал», – вы сами сказали об этом несколько лет назад. С этим невозможно было не согласиться. Америка – великая страна, которая заслуживает великую газету.

Все это не означает, что одни из самых талантливых журналистов мира по-прежнему не работают в этой газете. Работают. И именно по этой причине сердце разрывается смотреть на эту не-либеральную среду. Я, как и прежде, буду их преданным читателем. Но я больше не могу выполнять работу, для которой вы наняли меня. Эту работу Адольф Окс описал в своем знаменитом заявлении 1896 года так: «превратить страницы «Нью-Йорк Таймс» в форум для рассмотрения всех вопросов общественной значимости, привлекая к разумной дискуссии мнения всех оттенков».

Идея Окса – одна из лучших, которые я когда-либо встречала. И я утешаю себя мыслью о том, что лучшие идеи побеждают. Но идеи не могут победить сами по себе. Они должны быть высказаны. Они должны быть услышаны. А главное, они должны быть поддержаны людьми, желающими жить по ним.

Искренне,

Бари».

Перевод Вадима Ярмолинца

*Публикация в «Нью-Йорк таймс» статьи сенатора-республиканца Тома Коттона из Арканзаса о целесообразности использования национальной гвардии для прекращения беспорядков в больших городах США, стала причиной того, что коллектив газеты потребовал увольнения редакторов, которые позволили эту публикацию.

Фото с личной страницы Бари Вайс

Оригинал письма