Почему мы в Украине? Часть 2.

Сегодня мы продолжаем публикацию эссе известного американского журналиста и политолога Кристофера Колдуэлла. Первая часть – во вчерашнем выпуске.

Восприятие Путина

Конечно, есть и другое – морально-психологическое объяснение войны, выдвинутое администрацией Байдена. Оно отличается от позиции Миршаймера не столько даже фактами, сколько распределением моральной вины. По этой версии толчком к войне послужила не внешняя политика США, а иррациональное поведение президента России Владимира Путина.

С момента прихода к власти в 2000 году он был одной из важнейших политических фигур нашей эпохи. С одной стороны, ему удалось, если и не одолеть свою мафию, которая «приватизировала» советскую экономику при Ельцине, то, по крайней мере, ослабить ее влияние и сделать хоть в какой-то степени подотчетной закону. Достижение, которое оказалось не под силу лидерам Украины.

Путин возродил экономику страны, где средняя продолжительность жизни упала до уровня Бангладеш, и в течение ряда лет руководил Россией, которая во многих отношениях стала свободнее, чем за столетие до того. С другой стороны, это была Россия, в которой враги режима подвергались нападениям и убийствам как внутри страны, так и за рубежом. Независимо от того, будет ли Путин нести личную ответственность за эти убийства или нет, они легли пятном на его режим.

У Путина, безусловно, были причины стремиться сохранить Украину в сфере влияния России. Но в большинстве западных отчетов о том, что привело к февральскому вторжению в Украину, эти причины представлены как психопатологические, а не геостратегические. Путин выглядит как Гитлер. Он хочет воссоздать Советский Союз. Или царскую империю. Он ездит верхом на лошади с обнаженной грудью.

«Его поддерживают, потому что считают сильным человеком, – написал философ Фрэнсис Фукуяма в своем блоге. – Но что он может предложить, когда продемонстрирует некомпетентность и будет лишен власти?»

«Он держал себя по отношению ко мне очень сексистски», – вспомнила Хиллари Клинтон в интервью Financial Times, где объясняла скептицизм Киссинджера по поводу украинской политики Байдена.  

На Капитолийском холме Путин тоже стал символом и предлогом для партийных политических маневров, особенно в расследовании спецпрокурора Мюллера о предполагаемом сговоре между Россией и кампанией Трампа в 2016 году.

В этом психо-моральном подходе к российско-украинским отношениям плохо то, что он препятствует ясному внешнеполитическому мышлению. Такой подход подразумевает, что если принимать во внимание только личность Путина, то за самой войной никаких политических мотивов нет. А если война началась не из-за чего-то конкретного, то нет необходимости и задумываться о том, что ее вызвало и куда она может привести.

Мало кто обращал внимание, как быстро развивалось украинское общество после протестов на Майдане. В недавнем интервью New Left Review социолог Владимир Ищенко описал новый силовой блок, объединяющий украинских глобализирующихся олигархов, финансируемые Западом прогрессивные фонды и украинских националистов. Этот блок выступил за разрыв Минских соглашений и искоренение российских корней украинской общественной жизни и культуры, оставив Украине очень жесткую форму политкорректности. После 2014 года, по словам Ищенко, «широкий спектр политических позиций, поддерживаемых значительным меньшинством, а иногда и большинством украинцев – сторонники суверенитета,  государственного развития, консерваторы и левые – были собраны до кучи и названы «пророссийскими нарративами», потому что они бросали вызов доминирующему прозападному, неолиберальному и националистическому дискурсу гражданского общества Украины». Те, кто придерживается таких взглядов, часто чувствовали, что их вытесненяют из общественной жизни.

Президент Украины Владимир Зеленский, ставший символом решительного антироссийского сопротивления, сам претерпел трансформацию. Известный украинский актер и телепродюсер одержал уверенную победу в 2019 году, пообещав сделать сносной жизнь на дружественном России востоке страны. По словам Ищенко, его популярность быстро пошла на убыль, и вскоре после инаугурации Байдена Зеленский начал подвергать цензуре русофильские каналы, веб-сайты и блоги.

В течение многих лет Алексей Арестович, молодой эрудит, который входит в число самых проницательных и многословных политических советников Зеленского, выдвигал идею, что война с Россией неизбежна и что это может быть даже в интересах Украины. Арестович считает, что у Путина есть долгосрочный план по воссозданию чего-то вроде Советского Союза, и что «если мы не вступим в НАТО, то для нас это конец». В 2019 году он сказал интервьюеру, что «ценой нашего вступления в НАТО будет огромная война с Россией».

Понимание того, насколько масштабной будет эта война, является ключом к пониманию того, что Запад должен делать дальше.

Стержень истории

Те, кто выступает за большую роль Запада в поддержке Украины, часто формулируют свою позицию в форме вопроса: остановится ли Путин, получив контроль над Украиной? На этот вопрос есть простой ответ: Путин кое-что знает об истории и умеет считать. У него недостаточно оружия. У него недостаточно солдат. Путин вторгся в Украину с 190 000 человек. Это лишь немногим больше, чем 170 000 советских солдат, которые погибли, безуспешно попытавшись  вернуть Харьков в 1942 году. Во время Второй мировой войны за Харьков было четыре сражения, и Харьков был лишь одним из городов, за которые велись бои.

Полтава, Севастополь, столкновения, в которых Германия участвовала на пути к Сталинграду и Курску… Украина всегда была местом самых кровопролитных конфликтов на земле. Как писал стратег Хэлфорд Макиндер на рубеже 20-го века – «Европейская цивилизация – это, в самом реальном смысле, результат вековой борьбы против азиатского вторжения». Украина – то место, где эти вторжения могут быть остановлены сочетанием широких, пригодных для обороны рек и огромных армий. Войны, которые там ведутся, как правило, становятся мировыми войнами. Вот почему Макиндер назвал эту часть света «Географическим центром истории». Бывший госсекретарь Збигнев Бжезинский использовал ту же метафору «стержня» для описания Украины в своей книге «Великая шахматная доска» (1997), написанной уже после окончания холодной войны. «Без Украины, – писал он, – Россия перестает быть евразийской империей».

Уменьшение размеров России, очевидно, является главной военной целью Америки. Это очень рискованная задача. Те западные лидеры, которые стремились привести Европу к воротам Москвы, случалось приводили воинов евразийских степей на улицы Парижа и Берлина.

Вот уже более ста лет Соединенные Штаты вступают в мировые конфликты как tertius gaudens – «третий радующийся». После того, как два противника обескровят друг друга, можно получить большие преимущества при относительно небольших затратах крови и средств. В данном случае США вносят свой вклад в украинские военные усилия исключительно средствами, но не кровью. В дополнение к вооружению и обучению, предоставленными за последние восемь лет, за последние шесть месяцев Америка предоставила Украине современное вооружение на сумму 50 миллиардов долларов*. С начала войны Соединенные Штаты также предоставляли Украине координаты для нанесения ударов беспилотниками по российским генералам и для ракетных ударов по российским кораблям.

Направленность американской политики сопряжена с очевидными моральными соблазнами. Обычно совестливость дружит с осторожностью, которая предостерегает государственных деятелей от экстремальных шагов. Любой государственный деятель, стремящийся грабить или наставлять другой народ, рано или поздно спрашивает себя, сколькими сыновьями своего народа он готов пожертвовать ради этой цели. За последние четверть века Соединенным Штатам удавалось вести серьезные войны, в которых на линии огня оказывалась относительно небольшая доля молодых американцев. Примечательна в этом отношении единственная межгосударственная война, которая велась на европейском континенте со времен Второй мировой. Война в Косово 1999 года по сути была американской воздушной кампанией против Сербии, не располагавшей адекватной противовоздушной обороной. Американские бомбардировщики могли неделями безнаказанно наносить удары по Белграду. Страна, которая может вести войны на таких условиях, получает право вести войны практически из-за чего угодно.

Однако война на Украине – особая. Американский иммунитет от опасности может быть иллюзорным. Технический прогресс незаметно размыл давнее различие между поддержкой бойца и участие в бою в качестве бойца. В июне США начали поставлять Украине реактивные артиллерийские системы компьютерного наведения M142 HIMARS и это представляет собой значительную проблему. Роль технологий в повышении смертоносности оружия выросла до такой степени, что роль человека-воина, условно говоря, становится незначительной. Встреча с мечом – это встреча с фехтовальщиком. Встреча со стрелой – это встреча с лучником, находящимся лишь немного дальше. Но встреча с ракетой M31, выпущенной из пусковой установки HIMARS, – это встреча с General Dynamics. Воин является носителем всех тех оправданных для него устремлений и готовности к добровольной  жертве, которые освящают его участие в войне. С современным вооружением солдату не обязательно быть на передовой. Это означает, что в опосредованной войне России и Соединенных Штатов Украине тоже не обязательно быть на поле брани. В ударах HIMARS, в ликвидации российских офицеров беспилотниками, в потоплении кораблей современными ракетами именно Соединенные Штаты, а не Украина, являются противником России.

Предложение генерального директора SpaceX Илона Маска в начале войны предоставить украинцам систему спутниковой связи Starlink западная пресса подала как акт филантропии. В июне политический консультант Иэн Бреммер назвал SpaceX, Microsoft и Google «буквальными воюющими сторонами в войне» и даже выразил надежду на мир, который они создают, заметив, что корпорации и банки оказывают «чертовски большее влияние на то, какими будут глобальные перспективы в отношении климата, чем любое правительство». Но этот дивный новый мир не будет стабильным. «Буквально воюющий» – это законная цель. В Китае, как сообщается, Народно-освободительная армия уже изучает «мягкие и жесткие методы» вывода из строя системы Starlink. Более того, если организация оказывает «чертовски большее влияние» на вопросы политики, чем правительство, то это правительство, независимо от того, как вы его называете, опасно и безответственно, особенно если может притворяться, что оно – что-то другое. Здесь есть куча вопросов, которые даже не были подняты, не то, что рассматривались.

Третью, финальную часть вы можете прочесть завтра.

Перевод В.Я.

*Примечание переводчика: сумма американской военной помощи Украине в первые полгода войны составила 19 млрд долл. из общего пакета поддержки 54 млрд. Подробности.

Photo by Specna Arms on Unsplash