Mask Fatigue в городе-призраке

«Если ты пойдешь и посмотришь, что случилось с Нью-Йорком, это – город-призрак. Посмотри, что происходит с Нью-Йорком, – эти слова Трампа, прозвучавшие на последних дебатах в Нешвиле, не идут у меня из головы, потому что я живу в этом городе. – Бизнесы умирают, Джо. Ты не можешь так поступать с людьми!»

Нью-Йорк стал, наверное, самой большой жертвой локдауна в стране. Мало того, что он лишился миллионов туристов, которые поддерживали его гостиницы, магазины и рестораны, бежало его собственное население. «Нью-Йорк таймс» сообщила, что только с 1 марта по 1 мая этого года город покинули 420 тысяч человек. Манхэттен потерял порядка 15% населения. Средний доход семьи беглецов – 119,125 долларов. Две трети этого населения – белые. Наибольшие потери понесли самые богатые районы: Верхний Вест-Сайд, Сохо, Вест-Виллидж. Их жителям есть куда бежать и есть на что там жить. На то они и богатые.

Вспоминается бабелевский Фроим Грач, задавший перед смертью вопрос начальнику одесской ЧК: «С кем ты останешься, хозяин, со смитьем?»

Нет, Нью-Йорк, конечно, не останется только со смитьем. Он не останется только с теми, кто добивал бизнесы, получившие первый удар от вуханьского вируса. Мы же тоже тут живем. И мы еще помним, каким был этот город, и мы спим и видим вернувшуюся в него жизнь: огни театров, нарядные рестораны, джазовые клубы…

Мне неожиданно захотелось постоять на Таймс-сквер, в центре этого невероятного электрического бутона рекламы всего на свете. Я захотел еще раз увидеть это светопреставление и посмеяться над этим чисто американским излишеством.

Я затосковал по этой туристической мекке, которую много раз видел издали, обычно выходя из «Иридиума». Перекресток мира был в пяти-шести кварталах вниз по Бродвею, как сияющий взрыв индустриального размера петарды у здания федерального суда в Портленде. Сравнение, согласитесь, в духе времени.

«Иридиум» – один из самых дорогих сердцу клубов. Последний раз мы были там на Hot Sardines. Стоя на улице после концерта, жена должна была «перекурить это дело», а я смотел как она зажигает тоненькую Капри и думал: «Только в Нью-Йорке». Нет, согласитесь, в этот город приезжают все. Задумай желание – послушать самого экзотического исполнителя, потом возьми газету и посмотри, в каком клубе он завтра выступает. Только в Нью-Йорке!

«Иридиум», «Бердленд», «Джаз стендард», «Блю ноут», десятки других клубов и театров закрыты с апреля. Откроются ли они когда-либо? Кто заменит их?

Кто еще помнит переполненные залы Таун-Холла и Хантер-колледжа, где выступали Паоло Конте и Лучо Далла? Черные ряды фанатов итальянской эстрады и Версачи, говорящие исключительно на итальянском и русском. Кто в Америке еще знает их кумиров? Неважно, и этих хватит, чтобы, вернувшись домой, доложить: “После головокружительно успешного турне по Америке…”

Нет, жизнь еще не угасла окончательно, тут и там она прорастает как трава сквозь асфальт. Безымянный состав прекрасно играет джаз у входа в Проспект-парк. В сотне метров шумит обтекающий Триумфальную арку транспортный поток, сигналят машины, а эти играют. Здорово играют. Джаз теперь живет в парке. Пойдешь по большому, окольцевавшему парк «драйву», встретишь два-три оркестра. Стоят под деревьями, наяривают на акустических и электрических, выбирай, кто тебе по душе. Папаша с коляской подойдет, бросит в раскрытый футляр от гитары доллар, постоит, послушает и покатит свое сокровище домой к маме.

Вечером со Славиком выходим на Проспект-авеню – ресторанный блок нашего околотка. Cena, Adirondack, Le Paddok, Della – пустые внутри, но столов на тротуарах – не пройти, да еще со Славиком, который четко знает, что где стол, там покормят. И действительно: “Ой, какая у вас чудная собачка, можно я ей дам кусочек буррито?” “Нет, спасибо, мы пройдем дальше, может нас там угостят филе-миньоном”.

У входа в Le Paddock пар пять-шесть выстроились в ожидании, когда освободится место. Из открытых настежь дверей ресторана вылетают официанты с заказами. Похолодало и у столов поставили газовые обогреватели, над ними разбили шатер из клеенки. Это – экспонат абсурдности карантина в музее идиотизма нашего начальства. О каком социальном дистанцировании тут может идти речь? О каких масках? Что изменится, если все эти люди переместятся с тротуара в ресторан? Не спрашивайте.

Как можно объяснить целесообразность карантинных зон владельцам закрытых бизнесов, которые находятся через дорогу от тех, кому позволено работать?  

Нам просто дико не повезло с мэром и губернатором. Трудно сказать, кто из них больший идиот. Наверное тот, который только что написал книгу о своих достижениях на ниве ликвидации пяти или шести тысяч стариков в нью-йоркских домах престарелых.

Треть нью-йоркских малых бизнесов закрылась. Небольшие магазины, рестораны, бары, сервисы. Едешь по Бродвею, снятые с витрин фанерные щиты открывают вывески “For rent”. Сообщает о возможном закрытии книжный магазин Strand – такой же символ этого города, каким были Близнецы. Сколько книг куплено здесь, какая здесь была отличная коллекция фотоальбомов! Брассай, Виджи, Брессон, Мэри Эллен Марк, Хельмут Ньютон, Ирвинг Пэн, Саудек… Здесь, они смотрелись даже лучше, чем дома, на удобном диване. Каждая страница была открытием, думалось: дома сяду, налью бокал вина и буду долго-долго наслаждаться каждым снимком, каждой деталью. И всегда не хватало времени на такое простое счастье.

«Он говорит, вы знаете, мы учимся жить с ним, – сказал Байден, указывая на Трампа. Речь шла о вирусе. – Люди учатся умирать с ним!»

О-о, как бы я хотел ответить этой косоротой мумии, что да, это именно так, мы учимся жить с этим вирусом , как мы научились жить с миллионом других напастей. Досадно, но факт, к их бесконечному списку добавилась еще одна. Проглоти эту пилюлю, идиот, у тебя нет другого выхода, если ты только не намерен провести остаток дней в своем комфортабельном подвале.

Байден обещает, став президентом, победить вирус. Не больше и не меньше. Но для этого мы должны будем надеть в обязательном порядке маски и приготовиться к ужесточению и продлению карантина. До полной победы.

Если Байден победит, я уеду в Австралию и стану кенгуру. Я буду беспечно скакать по бушу и смеяться над своими вчерашними согражданами.

Как вы думаете, как долго это будет еще продолжаться? Месяц? Год? Мне кажется, я открыл новое медицинское состояние – Mask Fatigue. Я его жертва. А вы?

Мне кажется проблема не только в наших безмозглых начальниках или манхэттенцах, которые финансировали их избирательные кампании, а потом сбежали в Ист-Хэптон. Мы – жертвы инерции страха. И эта инерция начнет гаснуть по мере увеличения числа диагностированных с Mask Fatigue, по мере нарастания волны пьянства и наркомании, смерти от передозировок, психических отклонений, домашнего насилья. Гарантирую вам, в конечном итоге мы скажем, что должны остановиться, потому что последствия карантина оказались хуже вируса.

Мы, конечно, не хотим болеть этой заразой, но мы уже поняли, что она лечится. 74-летнего Трампа вылечили за неделю. Мы до такой степени уверены в эффективности новых фармацевтических средств, что половина наших соотечественников не выражает никакого желания делать спасительную вакцинацию от ковида. И мы знаем, что со временем будут появляться новые и более эффективные лекарства.

Никто не знает исчезнет ли вирус, но если мы не научимся жить с ним, исчезнет то, что мы называем нормальной жизнью, а этот потрясающий город превратиться в декорацию к римейку «Побега из Нью-Йорка», которой не будет равных по степени  достоверности.

Вадим ЯРМОЛИНЕЦ

Комментируйте, делитесь и подписывайтесь, чтобы никакая сила в мире не прервала нашей связи!