Последнее слово

Вадим ЯРМОЛИНЕЦ

Софья Борисовна и Вацек, держась за руки, лежали на опустевшем к вечеру пляже Кони-Айленда. Над ними высилась вышка для прыжков с парашютом, с которой давно уже никто не прыгал ни с парашютом, ни без него. Но вышка их не интересовала.

Запрокинув головы так, что макушки упирались в теплый песок, они смотрели в сторону океана. Там, отраженное в неподвижной воде серовато-сиреневое небо образовывало с ней как бы единое пространство с двумя неуклонно сближающимися розовыми солнцами.

– О чем вы сейчас думаете, Софья Борисовна? – спросил Вацек.

Софья Борисовна вздохнула.

– Я думаю, Вацек, что за свою жизнь наделала много глупостей. Но самое обидное, что последнее слово не всегда оставалось за мной.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вот смотрите. Был тут на нашем радио один ведущий. Фамилия его была Мукороец. Или Рукомоец, теперь уже точно и не припомню. Да оно и не важно. Важно – другое: голос у этого типа был, ну вот просто, как яд. Кое-кто считал его политическим комментатором номер один, но, мне до этого было мало дела. Как по мне, так чем дальше от  политики, тем спокойней.  Но этот, прости гос-спади, голос… Эта тональность… Этот переход с Си на Ля… Бывает, услышишь его и одного хочется: уши руками закрыть и так закричать, так завизжать, чтобы он там на своей радиостанции оглох нахрен. Или чтобы самой уже оглохнуть, чтобы только не слышать этот ужас.

И вот в одно прекрасное утро этот самый Ядогонец говорит: мол, так и так, дорогие слушатели, пришла пора попрощаться, я ухожу на пенсию. Вот-те нате! Я уже думала этому несчастью конца никогда не будет, а он вот, пожалуйста, на пенсию собрался. Как все нормальные люди. И, значит, приглашает в ресторан на прощальный ужин. Говорит, мол, так и так, хотите – приходите, посидим за одним столом, вспомним лучшее, что у нас с вами было за истекшие 25 лет. При этом предостерегает: мол, понятно, что не все от меня были в полном восторге, поэтому давайте не будем портить друг другу этот чудесный вечер. Приглашение распространяется только на тех, кто испытывал ко мне теплые чувства и готов погулять на немецкий счет.

А я думаю: «Ах, же ты, негодяй-негодяй! Сколько лет ты меня терзал по утрам?! Папаше Гамлета столько отравы в уши не влили, сколько ты мне ее влил! И теперь я сиди дома и молчи, как рыба? Нет! Извини меня, но я тебе такого прощального подарка не сделаю».

И вот я с вечера ни глотка лишнего, с утра – на массаж, днем – к косметичке, от нее – в парикмахерскую, короче, вечером появляюсь в назначенном месте  в полном, как говорится, боевом оперении. В зале, конечно, полный фурор. Я сажусь. Подлетает официант. Вам налить? Нет, спасибо, я так посижу! Что за идиотские вопросы? Короче, под звуки оркестра и теплые тосты я достигаю нужной кондиции, встаю и, слека пошатываясь на своих последних в жизни лабутенах, беру курс на виновника торжества.

Приближаюсь. Он встает. Черный костюм, белая рубашка, очки.  Слегка плешеватый, но еще пригодный для употребления в полутемных помещениях. Тогда я отпиваю из своего бокала и говорю : «Дорогой господин Славабогец! Годы пыток, на которые вы меня обрекли своими, как говорится, вокальными данными окупают ту откровенность, с которой я намерена сейчас обратиться к вам, только вот сделаю еще один глоток. Да, так вот, у меня просто не хватает слов, чтобы передать вам до какой степени я рада тому, что вы, наконец, освободите место у микрофона и дадите мне возможность наслаждаться по утрам пением птиц, шелестом листвы  и шепотом волн! Ваше здоровье!»

Что же этот Небокроец? Вы не поверите.

– Софья Борисовна?! – восклицает он.

– Мы знакомы?! – поражена я не менее его.

– Ну, как же! Одесса, улица Маразлиевская 21. Но постойте, я не могу поверить! Ведь прошло столько лет, я думал, что вас уже…

– Это меня уже?!

– Да, но вы были на хороших десять лет старше меня!

И тут я все вспоминаю! Предатель! Предатель! Предатель! Вот откуда это неприятие тебя во всех твоих змеиных проявлениях!

Страшное волнение охватывает меня. Я лишаюсь чувств. Официант, милейший молодой человек из Узбекистана, приводит меня в себя. И потом даже подвозит домой.

Эту историю, мой друг, я хочу завершить так: как мне стало известно впоследствии, этот Моторолец намылился во Флориду, где будет выпивать,  загорать и любоваться крокодилами. Чисто по-человечески я рада за него, но меня тяготит мысль, что в нашем разговоре последнее слово осталось за ним. Вы понимаете, Вацек?

– Безусловно, моя дорогая, – отвечал Вацек. – Но мы можем легко создать ситуацию, в которой последнее слово останется за вами.

– Как же?

– Очень просто.

Вацек приподнялся на локте и приблизив лицо к лицу подруги, спросил:

– Вы не станете возражать, если я вас поцелую?

– Никогда, – прошептала Софья Борисовна.

Она прикрыла глаза и улыбнулась. Глаза же Вацека еще некоторое время оставались открытыми, что позволило ему наблюдать, как на далеком горизонте два сблизившихся солнца слились в одно, которое сократилось до кроваво-оранжевой точки и, угасло, оставив пляж в полной темноте.

17 августа 2018 г.