Грядущий хам уже здесь, но кто это?

Статья Дмитрия Мережковского «Грядущий хам» знаменита не столько содержанием, сколько названием. Оно как будто удовлетворяет мнение тех, кто ее не читал, о тех, кто их окружает – от президента до того, кто тащит через разбитые витрины кроссовки и телевизоры.

Но статья не совсем о них, она о том, что мир погряз в мещанском покое и безразличии, христианство обмелело, а на смену революционному порыву пришел сытый либерализм.

«Где та могучая мысль, та страстная вера, то горячее упование, которое может закалить тело, довести душу до судорожного ожесточения, которое не чувствует ни боли, ни лишений и твердым шагом идет на плаху, на костер? Посмотрите кругом – что в состоянии поднять народы?!» – восклицает Мережковский и призывает на борьбу с мировым мещанством русскую интеллигенцию, которую он выделяет в особую группу, и вот почему: «Сила русской интеллигенции – не в intellectus‘e, не в уме, а в сердце и совести».

Действительно, та русская интеллигенция, с которой мы сталкивались в прошлой жизни, казалась явлением неординарным. Университетский педагог был интеллигентом и истопник в районной поликлинике тоже был интеллигентом. Зарплата, объем знаний и культурные ориентиры были приблизительно одинаковыми. На Западе такое не встретишь.

Образец русского интеллигента для Мережковского – декабрист. Это «первые пророки и праотцы русской свободы». Это все, что угодно, только не мещане (…) Для них политика – страсть, хмель, «огонь поедающий», на котором воля, как сталь, раскаляется добела. Это ни в каких народных легендах не прославленные герои, ни в каких церковных святцах не записанные мученики – но подлинные герои, подлинные мученики».

И такие же пламенные интеллигенты для Мережковского – Петр Первый, Пушкин, Бакунин. Горение сердца (не путать с heartburn) – вот что объединяет их. Ссылаясь на образцы русских прометеев Мережковский призывает молодежь на борьбу с мещанством и худшим из всех мещанств – хамством, «ибо воцарившийся раб и стал хам, а воцарившийся хам и есть (…) реальный черт, грядущий Князь мира сего, Грядущий Хам».

Чтобы не ошибиться с тем, кто хам, а кто нет, Мережковский уточняет: у Хама в России три лица:

1. самодержавие и табель о рангах, отделяющая русский народ от русской интеллигенции и русской церкви;
2. православная церковь и ее казенщина, служащая казенщине самодержавной;
3. хулиганство, босячество и черная сотня – самое страшное из трех лиц.

Сплотить народ, церковь и интеллигенцию для борьбы с Хамом можно только путем религиозного и общественного возрождения. «Только религиозная общественность спасет Россию», – заключает Мережковский, предвосхищая в своей мечте создание политической партии типа немецкого Христанско-демократического союза – ХДС.

Постойте, но разве не герой Мережковского – Бакунин сказал: «Бытие Бога несогласно со счастием, достоинством, разумом, нравственностью и свободой людей.»?

Да, это именно он сказал, но ничего страшного! Мережковский знает выход из положения. Отрицание религии у своих героев он трактует как религию отрицания, адепты которой становятся пустыми мехами, алчущими нового вина. В смысле гонители религии могут потенциально стать ее проповедниками. Как апостол Павел. Главное – это внутреннее горение!

«Разум, доведенный до конца своего, приходит к идее о Боге. Интеллигенция, доведенная до конца своего, придет к религии. Хама Грядущего победит лишь Грядущий Христос».

Вот и все встало на свои места!

Статья «Грядущий Хам», напечатанная в 1906 году, вызвала неоднозначные отклики современников, а еще через 13 лет ее автор едва унес ноги из большевистского Петрограда, проведя остаток дней на чужбине – в Париже. Не худший из возможных вариантов биографии русского интеллигента того времени.

Надежды одного из самых ярких мыслителей Серебряного века на духовное возрождение родины, оказались напрасными. Но название статьи продолжает тревожить и дезориентировать, а содеражние – разочаровывать. А может быть Мережковский просто ошибся в определении хама? Может быть склонный к застойному благополучию мещанин совсем не хам? А хам тот, кто совершенно бесцеремонно питает свое внутреннее горение «скучными» жизнями миллионов мещан? Тот, кто без особых колебаний готов проверить тварь ли он дрожащая или право имеет?  

Наверное, сначала надо самим, без помощи Дмитрия Сергеевича, разобраться с основополагающими пунктами его статьи. Например, с тем – есть ли разница между западным интеллектуалом и русским интеллигентом? Если в основе понятия лежит интеллект – разум, то разница представляется мнимой, грань зыбка, как сигаретный дымок. И восточные и западные интеллектуалы могут поступать по совести и быть подлецами, гореть и тлеть.

Мы знаем массу интеллигентов дореволюционной закваски, которые, забыв о стыде, совести и Христе, с энтузиазмом обслуживали советскую власть, загубившую миллионы жизней. И мы знаем западных интеллектуалов, кладущих голову на плаху за свои идеалы. Нет, не существует никакого деления интеллигентности на западную и восточную. Нет ее.

Еще одна ошибка Мережковского в том, что отрицание Бога, ставшее новой религией для его кумиров, не может привести к Богу. Религия ненависти не может переродиться в религию любви только благодаря силе своего заряда. По этой причине воинствующее безбожие Бакунина и Герцена стало «новой нормой» для нескольких поколений русских интеллигентов, которые должны были слушать призывы Мережковского ко всеобщему воцерковлению с самым искренним недоумением. И я не имею в виду некоего абстрактного русского интеллигента, я о таких как Чехов, Бунин, Горький, для которых церковь и Бог стали частью фольклора.

Известный американский экономист Том Соуэлл относит к интеллектуалам людей, продуктом деятельности которых являются идеи. Томас Джефферсон – интеллектуал и Карл Маркс – интеллектуал. Их идеи, будучи воплощенными в жизнь, дали диаметрально противоположные результаты, но в этом специфика всякой идеи – ее создатель не в состоянии прогнозировать ее успех.

Именно по этой причине знаменитый американской публицист Уильям Бакли один раз пошутил, что он скорее поручил бы управление страной первым 400 людям из бостонского телефонного справочника, чем группе профессоров из Гарварда.

Мир имеет все основания для недоверия к интеллектуалам. За самыми большим мировыми катастрофами стоят интеллектуалы. Списывать всю вину на какого-нибудь недоучившегося художника или семинариста можно, но следует помнить, что, только добравшись до трона, они окружали себя представителями просвещенного сословия. После чего закрывались рты и газеты, открывались концлагеря и крематории, и все это под музыку, стихи и славословицы культурной элиты. Интеллигенции. Последняя оказывается самой податливой злу, наиболее склонной к конформизму. Помните как Варлам Шаламов, делясь своим лагерным опытом, писал «каким веским аргументом для интеллигента бывает обыкновенная плюха».

Как говорил русский интеллигент Бакунин, миром правят идеи, но сохраняют баланс мира не идеи, а труд и опыт практиков: крестьян, мастеровых, инженеров, врачей, менеджеров, ученых, сознающих хрупкость мира и человеческой жизни. Их усердие и опыт приносят обществу то благополучие, в котором интеллектуал может увидеть застойную тоску. А ему, как раз, хочется кипения новой мысли, полета, движухи – пусть сильнее грянет буря! Отсюда и отношение к администрации всех уровней, которая этот застой стремится сохранить, как залог общественной стабильности. А Мережковский алчет перманентной духовной революции.

Дмитрий Сергеевич Мережковский – образец интеллектуала, который создал еще одну глуповатую идею о всеобщем счастье и описал методы его достижения. Идея не сработала из-за массы внутренних противоречий и слабого понимания автором истории. Его умение сопровождать собственные мысли цитатами классиков говорит об эрудиции и хорошей памяти, но не о глубине. В этом Мережковский, действительно, русский Прометей или, лучше скажем, Данко, который, однако, не смог повести за собой массы.

Реальные последствия имела деятельность другого интеллектуала и современника Мережковского – Ульянова-Ленина. На основании другой религиозной доктрины – марксизма – он объединил две полярные силы –  босячество и интеллигенцию, и добился своего – перевернул страну вверх дном. Факт такого союза легко перечеркивает теорию Мережковского. Собственно горение важнее того, что именно горит – сердце уголовника или интеллектуала. Странный союз этих двух социальных групп проверен временем и доказывает свою эффективность в наши дни. Горение – наше все! Оно и есть еще одна религия.  

Нет, говорите, что хотите, но умиротворенное и сытое мещанство не представляет собой угрозы мирозданию. Его стремление к любви, теплу дома, воспитанию детей, труду и заботе о ближнем, которые исправно проповедует его «обмелевшая» церковь, однообразно, но не опасно. Тихое мещанское христианство по-прежнему тихо делает свое дело – хранит покой мира. Опасность исходит от тех, кто готов использовать мещан как белых лабораторных мышей и не пожалеть о них, если эксперимент не удастся.

Может быть этот экспериментатор и есть хам? Тогда он не грядет, он уже здесь. Он всегда рядом, всегда был и всегда будет. Просто Мережковскому не удалось определить его.

Вадим ЯРМОЛИНЕЦ

Подписывайтесь на рассылку этого блога и каждый день читайте о самом важном!

Портрет Д.С. Мережковского. Рисунок И.Е. Репина.