События Политика Культура
Вадим Ярмолинец
Григория Гольдфарба убили в пансионате “Нойвальд-хаус” на окраине Вены. Он появился здесь в девятом часу вечера 9 января 1989 года. Рваные полосы мокрого снега косо пересекали черные квадраты окон, выходивших на пустынную Нойвальд-штрассе. С Гольдфарбом была Ольга Нунц, показания которой помогают частично восстановить события.
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Есть у меня подруга – Лена. Сухопарая такая физкультурница из Питера. Вместо того, чтобы бегать за мужиками, она выжимает в спортзале трехпудовые гири. Одновременно у меня есть жена, но о ней позже. На днях прочел статью о свингерах – любителях группового интима, и сильно возбудился. С профессиональной точки зрения, конечно. И как настоящий репортер решил испытать это дело собственноручно. А я, забыл сказать, в прессе работаю. Не стану скромничать, но чтобы сделать газету интересней, готов пойти еще и не на такие жертвы.
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Первую в своей жизни кредитную карточку Свердловы отправились обмывать в заведение турецкого общепита “Диван”, что на Макдугал, недалеко от пересечения с Бликер. О заведении положительно отозвался ресторанный критик “Нового русского слова”. Место для парковки нашли кварталов за пять, едва втиснулись. Потом по ошибке двинулись в другом направлении.
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Горбачеву плохо давалось слово Азербайджан. По большому счету, ему все плохо давалось, но это слово — особенно плохо. Сперва он приловчился называть эту страну попроще — Азебаржан, но потом подумал, что постоянно упражняясь сможет, все таки, преодолеть дефект своей фикции. Бывало встанет перед зеркалом и твердит с утра до ночи: “Азебаржан, Азебаржан…».
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Из опасений доноса и ареста Ленин отказывался останавливаться даже на самых засекреченных явках. В поездках по стране он не расставался с портативным шалашом, самостоятельно выбирая место для ночевки.
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Как-то раз одна симпатичная девушка, ее звали Нюся, пошла в лес, недалеко от дедушкиного дома, и заблудилась. Едва заметная тропинка привела ее к озеру с водопадом. Вода в нем была совершенно прозрачной. Посмотрела вокруг – никого. Тогда она сняла с себя все и пошла купаться. Выплыв на середину озера она испытала то, чего уже давно не испытывала, а именно полноту жизни, которая, что ты ни говори, едва началась
Посвящается 226-летию Одессы
Уезжая из Рима, Гоголь привез на родину спагетти. А ехал он через Одессу. Ну, там ему, ясное дело, тут же накрыли стол, налили сто грамм, анекдоты пошли, в общем, все как у одесситов. Гоголь тоже развеселился и говорит:
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
В центре этой драматической истории – редчайший в своем роде негодяй – попугай Максимка. Это животное обитало в одной приличной на вид семье, но изрыгало на свет такие чудовищные ругательства, как если бы оно выросло в последнем притоне. Где оно всего этого набралось, сказать трудно. Возможно даже, что в отсутствии хозяев, оно включало телевизор на канале, о существовании которого те даже не подозревали. Что-то типа риэлити-шоу из красноярской тюрьмы.
Вадим Ярмолинец
У нас тут на втором этаже живет один знаменитый художник Сеня. Это я без шуток говорю, что он знаменитый. Было время, когда он проживал в собственном поместье в Ист-Хэмптоне, просто потом фортуна повернулась к нему спиной и ему пришлось переселиться в более прозаические места типа наших.
Шурик Монастырский снимает квартиру с одной спальней у хасида Хаима Тульчинского в Бенсонхерсте. Хаим работает в ювелирной мастерской на 13-й авеню. Ездит он на «Шевроле-Каприсе» 1985 года – мятом как старый мусорный бак и огромном как пароход. За бортом этой машины остались несколько владельцев, аварий и сотен тысяч миль. И она может сменить еще столько же владельцев, перенести столько же аварий и проехать еще столько же тысяч миль. Это хорошая американская машина, которой нет сноса. Б-г даст, Хаим еще будет учить на ней вождению своего старшего сына.
Вадим ЯРМОЛИНЕЦ
Года два назад под давлением жены и товарищей я попытался устроиться на телевидение. Диктором. А я тогда работал в газете. Проведя в ней хороших два десятка лет, я был не против того, чтобы сменить профессию. У кого-то от нее может болеть голова или совесть, у меня болели руки. Если сложить все написанное мной, то выйдет побольше, чем у Эмиля Золя и Чарльза Диккенса вместе взятых. Как вы понимаете, я говорю исключительно о количестве написанного.